К какому литературному направлению принято относить творчество А. И. Солженицына?Текст произведенияШухов молча смотрел в потолок. Уж сам он не знал, хотел он воли или нет. Поначалу-то очень хотел и каждый вечер считал, сколько дней от сроку прошло, сколько осталось. А потом надоело. А потом проясняться стало, что домой таких не пускают, гонят в ссылку. И где ему будет житуха лучше тут ли, там неведомо.Только б то и хотелось ему у Бога попросить, чтобы домой.А домой не пустятНе врет Алешка, и по его голосу и по глазам его видать, что радый он в тюрьме сидеть. Вишь, Алешка, Шухов ему разъяснил, у тебя как-то ладно получается: Христос тебе сидеть велел, за Христа ты и сел. А я за что сел? За то, что в сорок первом к войне не приготовились, за это? А я при чем? Что-то второй проверки нет Кильдигс со своей койки заворчал. Да-а! отозвался Шухов. Это нужно в трубе угольком записать, что второй проверки нет. И зевнул: Спать, наверно.И тут же в утихающем усмиренном бараке услышали грохот болта на внешней двери. Вбежали из коридора двое, кто валенки относил, и кричат: Вторая проверка!Тут и надзиратель им вслед: Выходи на ту половину!А уж кто и спал! Заворчали, задвигались, в валенки ноги суют (в кальсонах редко кто, в брюках ватных так и спят без них под одеяльцем не улежишь, скоченеешь). Тьфу, проклятые! выругался Шухов. Но не очень он сердился, потому что не заснул еще.Цезарь высунул руку наверх и положил ему два печенья, два кусочка сахару и один круглый ломтик колбасы. Спасибо, Цезарь Маркович, нагнулся Шухов вниз, в проход. А ну-ка, мешочек ваш дайте мне наверх под голову для безопаски. (Сверху на ходу не стяпнешь так быстро, да и кто у Шухова искать станет?)Цезарь передал Шухову наверх свой белый завязанный мешок. Шухов подвалил его под матрас и еще ждал, пока выгонят больше, чтобы в коридоре на полу босиком меньше стоять.Но надзиратель оскалился: А ну, там! в углу!И Шухов мягко спрыгнул босиком на пол (уж так хорошо его валенки с портянками на печке стояли жалко было их снимать!). Сколько он тапочек перешил все другим, себе не оставил. Да он привычен, дело недолгое.Тапочки тоже отбирают, у кого найдут днем.И какие бригады валенки сдали на сушку тоже теперь хорошо, кто в тапочках, а то в портянках одних подвязанных или босиком. Ну! ну! рычал надзиратель. Вам дрына, падлы? старший барака тут же.Выперли всех в ту половину барака, последних в коридор. Шухов тут и стал у стеночки, около парашной. Под ногами его пол был мокроват, и ледяно тянуло низом из сеней.Выгнали всех и еще раз пошел надзиратель и старший барака смотреть не спрятался ли кто, не приткнулся ли кто в затемке и спит. Потому что недосчитаешь беда, и пересчитаешь беда, опять перепроверка. Обошли, обошли, вернулись к дверям. Первый, второй, третий, четвертый уж теперь быстро по одному запускают. Восемнадцатым и Шухов втиснулся. Да бегом к своей вагонке, да на подпорочку ногу закинул шасть! и уж наверху.Ладно. Ноги опять в рукав телогрейки, сверху одеяло, сверху бушлат, спим! Будут теперь всю ту вторую половину барака в нашу половину перепускать, да нам-то горюшка нет.Цезарь вернулся. Спустил ему Шухов мешок.Алешка вернулся. Неумелец он, всем угождает, а заработать не может. На, Алешка! и печенье одно ему отдал. Улыбится Алешка. Спасибо! У вас у самих нет! Е-ешь!У нас нет, так мы всегда заработаем.А сам колбасы кусочек в рот! Зубами ее! Зубами! Дух мясной! И сок мясной, настоящий. Туда, в живот, пошел.И нету колбасы.Остальное, рассудил Шухов, перед разводом.И укрылся с головой одеяльцем, тонким, немытеньким, уже не прислушиваясь, как меж вагонок набилось из той половины зэков: ждут, когда их половину проверят.Засыпал Шухов, вполне удоволенный. На дню у него выдалось сегодня много удач: в карцер не посадили, на Соцгородок бригаду не выгнали, в обед он закосил кашу, бригадир хорошо закрыл процентовку, стену Шухов клал весело, с ножовкой на шмоне не попался, подработал вечером у Цезаря и табачку купил. И не заболел, перемогся.Прошел день, ничем не омраченный, почти счастливый.Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три.Из-за високосных годов три дня лишних набавлялосьА. И. Солженицын, Один день Ивана Денисовича