Озаглавь текст: Умопомрачительное искусство циркачей. Кажется неправдоподобной эта точность движений эта способность в такой степени управлять своим телом. Это на грани с чудом. Но когда я смотрю цирковую программу то после третьего номера как-то сразу перестаю всему удивляться. Мне кажется что они всё могут. . Невероятно, сногсшибательно конечно но если они умеют так делать, что же, пусть. Художник как бы гениален он ни был приглашает читателя в сопереживатели. Читатель переживает судьбу Анны Карениной, Печорина, Робинзона Крузо, Гулливера, Тома Сойера, Дон-Кихота, Квазимодо, Андрея Болконского, Тараса Бульбы. Он переживает или сопереживает всё что происходит с героями как если бы это происходило с ним самим. Отсюда и острота переживания и сила воздействия искусства. Если читатель и не подставляет себя полностью на место литературных героев то он как бы находится рядом с ними в той же обстановке. Он не просто свидетель, но и непременно соучастник происходящего. В цирке этого приглашения в соучастники не происходит. Я могу вообразить себя Робинзоном Крузо, Дубровским или д ’Артаньяном. Но я не могу вообразить себя на месте циркача зацепившегося мизинцем ноги за крючок под куполом цирка висящим вниз головой в зубах держащим оглоблю с тем чтобы на оглобле висело вниз головами ещё два человека и чтобы всё это быстро вращалось. Я не могу представить себя стоящим на вёртком деревянном мяче и жонглирующим сразу двадцатью тарелками.